Мерный ло́скутТамара БорисоваИсчезли юные забавы
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас...А. С. Пушкин. К Чаадаеву
Вспомнить во что бы то ни стало! Побороть забвение...
Осип Мандельштам
Сажала и пересаживала вчера клубнику.
Подошла к забору соседка, ближняя, поговорить-узнать-спросить:
— Шо ты робыш?
— Да вот, в этом году я такая хозяечка... Идите посмотрите, чего я тут понаделала, какой порядок навела...
Пришла.
Тут другая соседка, через двор (а у нас огородная часть — сетка-рабица, всё видно, пока деревья и кусты зеленью не оделись), кричит издалека:
— Тоби цвитив дать?
— Дать!
Принесла.
— А какие они?
— Били [белые], н[е]веста называються...
— Ой, спасибо! Надо-надо! У меня помёрзли, что ли, — нету...
(Поискав по инету, определила, что это физостегия:
Действительно невеста: необыкновенной белизны и нарядности растение...)
Стала им показывать свои владения — розы под бутылками, которые я укореняю от своей красавицы специально для соседок, кусты тамарисков и форзиций, пионов и нарциссов, ирисов-лилий, — дала отводков жимолости и декоративного молочая...
Вот её я обре́зала и обрезки укореняю под бутылками для соседей (и моей Хымци).
Показала на садовый столик и кресла у дома (на Пасху отмечали успешную защиту подруги, открыли сезон) — мол, уже всё готово для чаепитий (в прошлом году пили с соседками).
Поговорили — пора и честь знать: тётя Дуся первая спохватилась:
— Цэ мы тэбэ́ забавля́ем[о], а т[о]би́ ще трэ́ба р[о]бы́ть! Пишлы́, Рая!
Ах вы ж мои ласточки! Сердце ёкнуло: это же опять этимологический корешок с их помощью я отрою!
И досаживала клубнику уже под мелким дождём — ходя в полиэтиленовом абрикосово-розовом плащике и бело-оранжевых перчатках мимо цветущих абрикосов, и потом высаживала у кошаков всякие тыквокабачки-патиссоны — для лопушистой тени — с тёплым этим и радостным чувством предвкушения: этимологического раскапывания очередной «невесты» (неведомой и не ведающей пришелицы, которой суждено влиться в род и укорениться, обретя известность и ведание...).
Потому что на самом деле очень неглубоко залегает этот корешок — пальцами в листве повороши, и найдёшь:
Прибавлять — прибывать.
Добавлять — добывать.
Убавлять — убывать.
Избавлять — избывать/избыть (вот вам и внутренняя форма у тоски неизбывной).
Сбавлять — сбывать.
И несколько особняком (узнать бы, по каким причинам) отбавлять — отбывать.
Пробавлять(с)я — пробывать (пробыть).
И кульминация:
Забавлять — забывать.
Ну спотыкались же каждый день!
Проверяем по словарю:
Таким образом, главная установка нашего «новейшего времени» на всяческое забавляние народа — это путь к недеянию: забыванию, забвению — небытию.
Остановиться, забыв обо всём, кроме новых ворот с движущимися картинками и шумихами-петардами.
Замедлить жизнь, помешать её осуществлению, прекратить всякую деятельность.
Недаром появилось ироническое переосмысление пушкинской строчки: души прекрасные порывы, — где первое слово — это глагол второго лица, единственного числа в повелительном наклонении.
Пойду-ка я опять в саду поработаю...
© Тамара Борисова
Если вы видите эту запись не на страницах моих журналов http://tamara-borisova.livejournal.com, http://tamara-borisova.dreamwidth.org или не на сайте http://postsemiotica.narod.ru (и без указания моего авторства) — значит, текст уворован ботами-плагиаторами.
