| При оформлении всех страниц портала использованы элементы египетской фрески "Сцена охоты в Нильских зарослях">>>. Короб третийИгорь КарповМаргиналкиИз готовящейся к публикации книги "Витальный текст Игоря Карпова: Маргиналки: Избранное"Игорь Карпов: "Маргиналки я так обычно не пишу. Я их вообще не пишу. Я всю жизнь с книжкой какой-нибудь, в кармане или в подмышке. И вот стоит докторант Б. (Комсомольск-на-Амуре) в фойе МГПИ и заглядывается на женщин, на их "галочки"... ля-ля, я остался один, тут же на форзаце записал: "Весна еще не началась...". Так многие книги исчерканы. Как время есть, привожу в порядок.
И это задолго до того, как прочитал Розанова. А вот Борхес, конечно, повлиял. Блохес, антидрама французская, антироман - это моя юность".Первая книга14.09.1960
Михалков С. В. Стихи и сказки. М., 1960. Все мы, родившиеся в середине двадцатого века, вероятно, помним эти книги - красные с золотом: "Золотая библиотека" - по кругу, в середине белое перо и - "Детгиз". До них уже было взято из библиотеки многое, прочитано взахлеб. Но подарочные эти - первые.Запись рукой отца, позже-позже подарка, когда над событием можно было посмеяться вместе со мной. Тебе - семь лет. - Поздравляем, дорогой, с днем рождения, прочитай гостям какой-нибудь стишок или песенку спой. Ты, приглаженный, праздничный, в белой рубашке и черном галстуке, шортиках, выходишь на середину комнаты и серьезно, с пафосом, ответственно, руки в боки, выдаешь: - Там под звуки дудки
Пляшут проститутки... Да-а-а... воспитали... Первая цитата, подглядная1962
Крылатые слова. М., 1960. "Женщина хороша в двух случаях - на ложе любви и на смертном одре". Мне десять лет. Мама, подглядев в блокнотике, была возмущена. А я был возмущен, что подглядывают. И до сих пор ненавижу подглядывателей, стоящих за спиной. Первая цитата. Добавление из 1995 года1995
Бунин И. А. Собр. соч.: В 6 т. М., 1987-1988. Т. 6. Мопассан, Бунин о нем: "Он единственный, посмевший без конца говорить, что жизнь человеческая вся под властью жажды женщины" (с. 370). NB. Не под властью женщины, не под влиянием женщины, а именно: под властью нашей жажды женщины. Божественное1974
Толстой Л. Н. Соединение, перевод и исследование 4-х Евангелий. М., 1908. Я - бабушке: - Ты это что читаешь? Его же за это от церкви отлучили. Она: - А я не его читаю, а - божественное. Вот так-то, искатели-строители! Пленуум15.06.1993
На листке, в газете "Правда". Пленуум - по образцу: континуум. Сдал все молочные бутылки. Приход: 30 коп. Расход: 4 коп. - "Правда", 10 коп. - постреляли с сыном в тире, 11 коп. - завтра на автобус. Доклад К. У Черненко. "Актуальные вопросы идеологической, массово-политической работы партии". Давно не было таких личностно окрашенных политических повествований, с такой критикой, с указанием "продолжительных аплодисментов" только в конце изложения. Однако: по-прежнему наивный тон (точнее, лживый), с верой в то, что кто-нибудь поверит их самовосхвалениям. Недавно на собрании: "Ура, экономика должна быть экономной". Теперь тот же докладчик: "Лозунг "Экономика должна быть экономной", конечно, расплывчат". "Вызывает беспокойство, что в некоторых произведениях допускаются отступления от исторической правды, например, в оценке коллективизации, проскальзывают "богоискательские" мотивы, идеализация патриархальщины". Партия продолжает мудрственно руководить искусством и литературой. Как же - соцреализм. "Партийная организация и партийная литература". В их руках - канон, правда - историческая! - все остальное - "отступления от исторической правды". Старо - как мир: ужимки, хитрости, подтексты... Восемь лет21.08.1987
Сталин И. В. Краткая биография. М., 1947.
Запись рассказа мамы. Субботник в конторе. Портрет. - Как тебя мухи-то обосрали, милый. Давай почищу. Восемь лет исправительно-трудовых лагерей. Мама: - Сходишь в туалет и говоришь: "Спасибо товарищу Сталину!" - как хорошо прокакалось, дескать. Послесловие к моему рассказу "Ноябрь"25.07.1990
Бунин И. А. Русь.
На листке, вложенном в газету. Июньское - пасмурное, однако, - утро. Приехал с озера, от семьи. Заварил чай. Поставил грибовницу. Скоро по квартире - расприятнейший запах. Стал перебирать наброски рассказов: какой бы взяться доделать. Нет, не то настроение, еще не вошел - от жизни в словесное, воображаемое. За чаем - в газете "Согласие" - рассказ И. Бунина - "Русь" - что-то там старушка говорит, старушка - с лицом "восемнадцатого века". За окном моросит самый обыкновенный осенний дождь, тепло только. После душа - в халат, на диван. Кошка Алина ползает по мне, забирается на плечи, лезет под халат, и там, на боку моем, замирает, чуть выставив зад, прикрытый хвостом, - холод чувствует, надвигающийся на нас. Это посередь-то лета! В голове - бытовая мелочевка, что-то не доделал, а в сердце - не расплескать бы, донести до письменного стола... до миниатюрки, на страничку, на две, но с интонацией, с настроением, с выверкой каждого слова, каждого многоточия... И вдруг понимаю: в моем - не в бунинском - рассказе "Ноябрь" не хватает двух слов в речи бабушки. "А то ведь холодно нынче...". Конечно, ведь именно об этом шел разговор в том далеком уже 1981 году... "...холодно нынче на Руси". Неужели это было предчувствие более мертвого ноября? И эта осень 1990 года будет той, из предчувствия? В стихах - Сагировой Алевтины - "пахнет кровью", "пахнет кровью". Выступление - через два дня - о Маяковском. "Выволакивайте будущее". Сейчас выволокут - в очередной раз - умоется Русь... холодом. Онтология субъективности 1994
Артсег. Владелец вещи, или Онтология субъективности. Йошкар-Ола, Чебоксары. 1993. Землею мрак и холод
Владели бы,
Изгрызли б душу беды,
Когда б не посылали иногда
Благие боги
Юношей таких,
Чтоб в жизнь увядшую людей
Влить свежесть. Гельдерлин. Эти строки прозвучали в юные-юные годы - как радость, как восхищение судьбой и душевным полетом тех, немногих избранных, которые преображают собою жизнь обыкновенных людей. Вновь вспомнились слова поэта сейчас - может быть, в середине жизни - после чтения такой "прозаической", такой "сухой" мыслительной конструкции, как книга Артсега: пять глав, сто пятьдесят параграфов, тридцать шесть аксиом, двадцать иллюзий эмпирического субъекта, двенадцать ошибок теоретического субъекта, пятьдесят семь заблуждений рефлектирующего субъекта, большой раздел о теории ценности, четыреста семь цитат из античных авторов, десять наименований источников... Как ни странно - не странно - юношеское восхищение возможной судьбой слилось в душе с радостью от книги Артсега. Когда-то на одной из его личных книг я прочитал слова: "...рыцарю искусства", подписанные ласковым женским именем. Рыцарь искусства, теперь - рыцарь мышления, рыцарь субъективности. Вновь и вновь перечитываю книгу, вновь и вновь звучит в душе: Землею мрак и холод
Владели бы.... И хочется подойти к этому Артсегу и потрепать - празднично - его густую, рыжую (субстантивные определения) дурацкую (оценочное определение) бороду. Но пусть это сделает какая-нибудь женщина с ласковым именем, а я еще раз, вослед Артсегу, пройдусь мыслью от вопроса: "на чем основана уверенность человека в том, что он мыслит"" - до вопроса: "как делается что-либо, когда что-либо делается?"" Проблема циклизации15.03.1994
Читая циклизационные исследования литведок. Когда начинается этот цикл, тогда в седине волос, в бьющихся сквозь макияж морщинках, во всей взрослости, дамости сквозит то детское, юное, первое женское, что было. И то печальное, что скоро будет. Нет, цикл - не то, что было и будет. Цикл - это то, что есть, имеется, наличествует, существует, любит, жаждет продлиться - пролиться. Цикл - то, когда ты смотришь на дочь и думаешь: и я такая - переходящая из девочки в девушку, только тогда я этого не понимала и не видела, а теперь понимаю и вижу. Вот она - я - в его взгляде, в его улыбке, в его радости - моими губами, моими руками, моими запахами, моей душой, светящейся сквозь мое тело. Вся - в нем. Все мы - рассказы, повествования, изображения. Все мы - части единого цикла. И как нам прозреть волю Автора! Поэтика целого14.05.1994
Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй. М., 1993. Мужчина и женщина - определенная целостность, единство. Мужчина может быть мужчиной только через женщину, женщина может быть женщиной - только через мужчину. Это так просто и ясно - как эта весна. Мужчина мог бы сказать женщине: "Разве жила ты красивой? Красота твоя - во мне, в моем взгляде, в моем любовании цветовой лучистой гармонией твоего стройного тела, лица - бело-розовой кожи, серых глаз, голубых век. Твои пушистые светлые волосы, пахнущие прохладой весеннего ветра, твоя улыбка, обостряющая маленький детский носик, твой плавный жест руки, сливающийся с движением позади тебя стоящей березы, - все это во мне и через меня. Ты длишься во мне. И ты хочешь этой длительности, этого созерцания". Женщина могла бы сказать мужчине: "И все-то ты выдумал, милый. Я старая глупая женщина. Да, все мы глупые женщины". И островок берез, еще утопающих в снегу около дороги, все быстрее - первая передача, вторая, третья... - уплывает в прошлую даль, и чем прошлое это будет дальше, тем ближе, - четвертая передача, третья, вторая... наплывая слепящим солнцем, запахом мартовского снега и зеленеющего травкой островка в окружении берез, из которых одна, стоящая у самой дороги - всегда молодая, машет тонкой рукой, пахнет прохладой весеннего ветра... Истина и заблуждение1994
Толстой Л. Н., Гете И. В. , Нега Игорь "Толпа хочет поймать всю истину, и так как не может понять ее, то охотно верит. Гете говорит: истина противна, заблуждение привлекательно, потому что истина представляет нас самим себе ограниченными, а заблуждение - всемогущими. - Кроме того, истина противна потому, что она отрывочна, непонятна, а заблуждение связано и последовательно" (Л. Н. Толстой). Кроме того, истина - понимание того, в чем меня нет. А заблуждение - оно мое. Заблуждение - форма моего воплощения, форма реализации меня. Истина - форма потустороннего мне мира. Истина - адекватна (по ощущению). Заблуждение - трасформативно, преобразующе, привнесение меня в мир. Заблуждение - форма моего присутствия в мире, форма моего господства над миром. Какое словоблудие. И так он, человек, - из века в век - блудит словами, грешит. Но... не суди - не судим будешь: так, может быть, и себя - не суди. Диалог с трамваем1995
Гаспаров М. Л. Русские стихи 1890-х - 1925-го годов в комментариях. М., 1993. Читая М. Л. Гаспарова и вспоминая монологи города Иваново (1). Нега - Прохорова Ирина (2). "Можно ли говорить о диалоге с учебником китайского языка?" (3). Диалог с трамваем. И не просто с трамваем, а с трамваем движущимся - по февральским снегам города Иваново (4). И не просто с трамваем города Иваново, а с памятью комиссара Фрунзе, которая сказала: "Что, ребята, хлоп нету-ти? Снаряжайте трамвай - поедем Бухару к России присоединять" (5). И не просто с памятью комиссара Фрунзе, а с городо-ивановским профилакторным кабинетом, который сказал ползущему на четвереньках человеку: "Юра, вспомни, ведь ты же - профессор!" (6). И не просто с городо-ивановским профилакторным коридором, а с критикой и самокритикой, которые сказали: "Даже когда разговаривают с живыми людьми, мы сплошь и рядом слышим не диалог, а два нашинкованных монолога" (7). И даже не с критикой и самоцелью, а со специальным выпуском четырех неопознанных объектов, которые сказали... (8) И даже... с трамваем, который сказал... (9). Комментарии 1. См. монолог "Вестника гуманитарной науки" Орлицкого: где я был, когда 8 февраля 1995 года не был в городе Иваново. 2. См. монолог абонементного ящика 55. 3. См. монолог Пролога (НЛО. 1994. 16). 4. См. монолог переплета восьмого тома Собр. соч. Н. С. Лескова. 5. См. монолог мужика, купающегося в пруду ("Деревня" - Бунин) и монолог профессора В. С. на экскурсии в г. Плес. 6. См. монолог города Санкт-Петербурга. 7. См. монолог Пролога. 8. См. монолог женского рода НЛО. 9. См. монолог без названия нашим спонсорам. Культура игры - игра культурыХейзинга Й. Человек играющий. М., 1992.
Артсег. Владелец вещи, или Онтология субъективности. Йошкар-Ола, Чебоксары, 1993.
Кант И. Критика способности суждения. М., 1994.
Гессе Г. Игра в бисер. // Собр. соч.: В 4 т. М., 1994. Т. 4.
Ходасевич В. Конец Ренаты // Брюсов В. Огненный ангел. М., 1993.
Уайльд О. Из бездны // Избр. произведения: В 2 т. М., 1993. Т. 2.
Нега Игорь. Игра-в-я // Молодежный курьер. Йошкар-Ола, 1995. 26 октября. Культура - то, что человеком культивируется, превращается в культ - правило, знак культуры - текст, слово. Игра - качество человеческой деятельности, в котором взаимопроникают "культура в жизни" и "жизнь в культуре". Отсюда: качество игры: игра как свойство человеческого мышления, как взгляд на действительность-культуру-игру. Отсюда: нет никакой "культуры" и никакой "игры" вне человеческого обращения с этими словами. Предмет культуры - только овеществленные, объективированные экзистенции. И обращение с их опредмеченными превращениями (текстом, словом) есть новое объективирование интеллектуальных и эмоциональных сил человека. Все с-ума-сошедшее и не вернувшееся в ум - субъекты обыденной, эмпирической и теоретической деятельности - натурфицируют культуру и игру, отрывая производное от производителя. Таким производителем - производящим безостановочно - является человеческое мышление (человеческая способность приписывать любому имени любой предикат). Такое понимание игры и культуры совершенно не соотносится с внутренней установкой человека на "игру в жизнь" или "игру в культуру", на "Конец Ренаты" или начало "Белый - Петровская - Брюсов", или на голоса "из бездны" - после эпатажного эпикурейства эстетизма. Культура игры как игра культуры оборачивается для рефлектирующего субъекта "игрой-в-я". Или-и-или10.12.1995
Кэрролл Л. Алиса в стране чудес.
Нега Игорь. Шаги по коридору. Комедия.
Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994
Театр парадокса. М., 1991.
Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. М., 1994
Захер-Мазох Л. Венера в мехах. Демонические женщины. М., 1993. 1 Мазок. Вчера после обеда заснул на словах... На Словах - на Слонах? На тебе бы кто-нибудь заснул!" (Кэрролл). ...язык как театр, игра словом на сцене (Ионеско). Проснулся вечером - на заходе Солнца - опять на ком-то заснул - с больной головой - в шепот: "Мазок... мазок..." Мазок (из гортани) - как означаемое (Барт, Лотман). Другие "мазки" (женские, мужские) - опять как означаемое. А если как означающее: маз-ок, мазь-йок, мазъ-ёк. Какой дурацкий набор - что букв, что звуков. Этимология - сплошное "мазать", не проясняет (этимологические словари). Ладно (как ландо, Северянин), наплевать: пусть "мазок", пусть "мазох", пусть "захер-махер", пусть "Венера в мехах" или "Портрет (пейзаж, интерьер) ниже пояса (Сагирова); Я сижу. Ты стоишь. Я поднял твое платье... (Нега). 2 Вчера после ужина: игра культуры или культура игры. Все с-ума-со-шедшие. С ума...- С тебя бы сойти...- Сходят и не возвращаются. Насколько сама культура носит игровой характер. Значит, есть какая-то культура, самостоятельно существующая? Есть и какой-то "игровой характер"? Есть "игра". А есть и нечто "серьезное" - совсем чепуха. 3 Вчера глубокой ночью - или сегодня ранним утром: автор как субъект игровой деятельности. А он, автор, иным и быть не может. Потому что в процессе своей деятельности находится в вечном переходе культуры игры в игру культуры, и после себя оставляет предмет культуры, который входит в другого субъекта культуры как культура игры и игра культуры. Попробуй - пойми. Объясню популярней. Попу лярить? Она, став третьей женой, поверив в то, что он, автор, - гений, превращается из женщины в жену гения. Сначала она еще обижается, что, приехав в Одессу, он оставляет ее, "меняет" на друзей, т. е. на свободу. Но скоро приучается не мешать этой свободе гения - его постоянной потребности ощущать себя одиноким, наедине с мирозданием. Она строит свои отношения с ним по образу отношений героев его произведений. Жестокая власть гения! Гений как свобода от правил (Кант, что ли?). Решится ли на свободу Автор? Гений - это будущее человечества? Это тот предмет культуры, поглотив который, люди будут жить по его образу и подобию. Ответственность гения. Хи-хи-хи... А сейчас они пользуются светом, радио, телевизором, компьютером, двигателем внутреннего сгорания - и того, кто им все это изобретает, до всего этого додумывается, терпят или как чудака (дурака, точнее - мудака), или ненавидят его, бездельника. И во всей жизни у них только одно - жрать и плодиться. И все это совсем не "или-или", а что-то непонятное, тонкое, звенящее, как крыло комара: или-и-и-и-и-и... Сказки Макиярви9.06.1996; Петрозаводск
Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков. Петрозаводск, 1998. Первый по-настоящему летний солнечный теплый день. Вода в Онеге, слепит солнечными брызгами. Рядом - голубая, вдали - светло-коричневая. Макиярви. Оксана. Бродим, сочиняем сказку: мужчина и маленькая девочка медленно идут по горе-озеру, похожему на большую тюлениху, и собирают слезы. * * * За кругло-четырехугольным столом сидит бородато-филологический дядя с маленькими покатыми плечами и белыми ручками и сочиняет иностранными словами новую историю совсем-совсем русской литературы. * * * Солнце над водным простором. Вдруг облака-облака... На термометре: 19... 18... 17... 16...Милая, хочешь...1996. Лето, г. Орел
Келдыш В. А. Русский реализм начала XX века. М., 1975. На последнем ряду конференц-зала, в полусумраке, в особо интимной ауре. Профессор и молодая, - видимо, аспирантка. - Милая, хочешь, я тебе Келдыша покажу? - Милый, но не сейчас же! * * * Орел, дом-музей - Андреев - молодые абвгд-веды и ведки отплясывали современную трясучку, Келдыш, уже в возрасте, мило улыбался: - Хорошо, красиво. Читая темный ЛЭС3.12.1996
Кожевникова В. М. , Николаева П. А. Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова, П. А. Николаева. М., 1987. Читал темный ЛЭС, темный - ни одного термина. Они, литведы, понимают друг друга не благодаря такому языку - "профессиональному", а вопреки ему. Литература как жизнь6.12.1996
Розанов В. В. Опавшие листья. Короб второй. Пг., 1915.
Ильин И. А. Собр. соч.: В 10 т. М., 1992. Т. 6. Кн. 1. Розанов: "Литературное и личное до такой степени слились, что для меня не было "литературы", а было "мое дело", и даже литература вовсе исчезла вне отношения к моему делу" (с. 364). Ильин - о Ремизове: "Что всего замечательней во всей этой фантастической картине, это то, что художественный мир Ремизова почти неотделим от него самого, от его личности, от его жизни и быта" (с. 278). Эх, литведам бы не отделиться от литведок, так вместе, в обнимку, и спали бы на русской литературе, прикрывшись сверху зарубежной. Великие сплетники русской литературы1996
Ингве Н. Олбери. Великие сплетники русской литературы (Н. С. Лесков и другие). <М., 1996>.
Предисловие. Эта книга, составленная из статей Ингве Н. Олбери, написанных на французском и финском языках... непонятно какого жанра. Может быть, строгое "исследование", а, может быть, и свободное эссе. Факт тот, что это - что-то очень серьезное, а, может быть, просто что-то очень несерьезное, сборник сплетен о писателе, самого писателя, всего, что он слышал и включил в свои произведения. И попробуй пойми каких - жизненных или литературных. Короче, сплошное о-о-о-о... Такое ощущение, что автор не просто воссоздавал эпоху второй половины XIX века, жизнь Лескова, но был рядом с ним, слышал все его частные беседы с людьми. Чего стоит только "добавки": что сказал "голштинский русский царь" - после чтения Б. М. Маркевичем "Запечатленного ангела" - генерал-адъютанту С. Е. Кулешову, в расчете на передачу зимнедворцовского мнения автору (Лескову) и что было сказано после того, как чтец и генерал-адъютант удалились, - наедине своей "гессенской" супруге... Что осталось в текстах Олбери не прокомментированным? Это загадка для всех лесковедов. Но есть загадки и для "просто читателя": откуда автор, живущий в Париже, свободно владеющий французским, финским, шведским и русским языками (хотя некоторое время живущий и в России, копающийся в наших библиотеках и архивах, общающийся с лесковедами и лесковедками), почерпнул столько знаний, столько реалий нашей русской обыденной, общественной и литературной жизни? Надеюсь на помощь и специалистов, и "просто читателей". В следующее издание книги обещаю включить все присланные материалы, в которых уточняются и дополняются как реалии, требующие комментирования, так и "мнения" и "исследования", касающиеся затронутых в книге проблем. И - честно! - поделюсь гонораром. Автор от гонорара отказался - в пользу "новых нищих русских" филологов. Редактор-составитель и комментатор И. П. Карпов Послесловие Пожалел я Ирму Павловну Видуэцкую, Ирину Васильевну Столярову и других - не показал им рукописи Олбери (когда книгу "завалила" Терра), а то бы они бросили издавать тридцатитомник Лескова и взялись бы за комментирование олбиринских фантазий. Что ж комментировать по книгам, журналам, газетам, личным архивам... печатное - по печатному. Разве так великого сплетника прокомментируешь! Писатель и сопутствующие6.03.1997
Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М., 1989. "За столом Марья Федоровна, сидевшая рядом с ним (Горьким. - И. К.), не позволяла ему буквального ничего делать, даже чистила для него грушу, что мне не понравилось, и я дала себе слово, что у нас в доме ничего подобного не будет, тем более, что она делала это не просто, а показывая, что ему, великому писателю, нужно служить. Раз она спросила меня: - Сколько лет вы служите Ивану Алексеевичу?" (с. 443). Это - точно. Писатель - самодостаточен. Ему рядом постоянно, на долго, никто не нужен. Он живет в своем мире. Ему нужны только сопутствующие - влюбленные в него - или слуги. Серебряный век: возрождение или...6.04.1997 Серебряный век: Мемуары. М., 1990. Жизнь - как солнечное утро ранней весной. Сколько бы вчера ни было сумрачно, дождливо, по-зимнему, по-осеннему, сегодня - солнечно. Надежда, вера, любовь. Солнце сквозь кресты на церкви Михаила Архангела. Лужа в ледке. Постоять, посмотреть, тронуть ногой, вспомнить детство. Вчера был злой день, злой по внутреннему состоянию, поэтому, вероятно, я и ополчился на серебряный век. Бог с ними, с серебряными и их толкователями. У них - серебряный, а у меня - солнечный, ранневесенний. За нечаянно... 5.04.1997
Розанов В. В. Мимолетное. М., 1995. Надоели все. Вспомнилось из Розанова: "Дело в том, что не только Гоголь один, но вся русская литература прошла мимо Сергия Радонежского. Сперва, по-видимому, нечаянно (прошла мимо), а потом уж и нарочно, в гордости своей, в самонадеянности своей. А он (Сергий Радонежский) - есть" (с. 146). Нечаянно... В нашем детстве: за нечаянно - бьют отчаянно. ...И осуетились27.04.1997
Библия И грехи свои тяготят. И о писанине своей думается... "Пошли за суетою и осуетились" (Иер. 2: 9). Верлибр3.05.1997
Сидур. Музей, верлибр, фестиваль. Иду. В голове - мысль в кармане: тиски - крепкие, стальные, изо всей силы закрученные. Присматриваюсь: что-то зажато, плазменное, что-то в ней, в щелке, движется. Присматриваюсь: что-то вылетает из слева, мгновение крутится - исчезает куда-то в вправо. Присматриваюсь: человечки, вылетает - младенец, крутится - взрослый, крутится - старец. Понимаю: это между жизнью и смертью. Присматриваюсь: внутри еще тиски, и еще, и еще... И чем глубже присматриваюсь, тем умопомрачительнее верчение... Жизнь долго - кому-то, жизнь мгновение - кому-то. Берусь за железную ручку - дозакрутить, изо всей силы. Изнанка лица, культурологемная10-15.05.1997
Чуковский К. От Чехова до наших дней. Литературные портреты. Характеристики.
3-е изд., испр. и доп. СПб., 1908.
Садовской Б. Ледоход: Статьи и заметки. Пг., 1916. Чуковский: "Каждый писатель для меня вроде как сумасшедший. Особый путь помешательства есть у каждого писателя, и задача критики в том, чтобы отыскать этот пункт" (с. 10). А у критика должен быть свой пунктик? * * * Садовской - Лермонтов: "Всех своих героев Лермонтов щедро наделил своими же собственными страстями. Любопытно проследить, как, начав с безобразного Вадима, он кончает прекрасным Демоном" (с. 24). Объективация - общая мысль, но никто ее не раскрутил структурно и концептуально. * * * Садовской - Гоголь: "Незлобиво-грустный смех Гоголя <...> превратила в угрюмый язвительный хохот, задушевное восклицание нежного поэта "скучно на этом свете, господа!" выросло в целый боевой лозунг..." (с. 123). Как все перевирается в культуре, как можно все вывернуть наизнанку и наизнанку эту преподнести как лицо. Образ человека по данным языка1997
Апресян Ю. Д. Избранные труды: В 2т. М., 1995.
Т. II. Интегральное описание языка и системная лексикография. Человек - что и как он воспринимает, - что и как он ощущает. - на что и как он реагирует, - что и как он делает, - что и как он желает, - что и как он знает, - что и как он чувствует, - что и как он говорит. Почему литературоведение так отстало от языкознания? Почему оно кричит, что может быть "неточным"? Вот зараза!30.07.1997
Коломенское
Солганик Г. Я. Стилистика текста. М., 1997. Коломенское. Остановка. Солганик: отличие языка от речи: "вселенная речи", а в языке - исчисляемо - и: вот Ожегов - 72 500 слов... Н. Н.: - А у Даля? Даля и не вспоминает? Идет в магазин. Возвращается: - А мне в очереди мужик на ногу наступил, оборачивается: "Ой, а ты красивая! Вот зараза!" Весна еще не началась...22. 02. 1998
Донецкая филологическая школа. Донецк, 1997.
На форзаце. Московский педгосуниверситет, бывший институтименивиленина. Длинноногая. В черных колготках. Юбка чуть прикрывает галочку. Он: - Да-а-а! Я: - Да-а-а! Он: - Весна еще не началась, а вопрос уже стоит. * * * Примечание. Галочка - линии бедер, текущие вниз. У молодых фигуристых женщин в брючках - красиво. Обманный жанр9.03.98
Блок А. А. Дневник. М., 1989.
Кузнецова Г. Грасский дневник. М., 1995. Дневник - для себя. Да с чего хоть? (Это на Волге так говорят, тягуче: хо-о-о-оть). Да в каком месте? Пишется с явной мыслью - потом прочтут. Даже в юности - тайно: а вдруг прочтут. О писателях - что и говорить! Блок: "17 октября 1911. Писать дневник, или, по крайней мере, делать от времени до времени заметки о самом существенном, надо всем нам. Весьма вероятно, что наше время - великое и что именно мы стоим в центре жизни, т. е. в том месте, где сходятся все духовные нити, куда доходят все звуки" (с. 64). Бунин: " - Надо кроме наблюдений о жизни записывать цвет листьев, воспоминания о какой-то полевой станции, где был в детстве, пришедший в голову рассказ, стихи... Такой дневник есть нечто вечное" (с. 115). Толстой - в Ясной Поляне все пишут дневники, ещё и читают вслух друг дружке, у Бунина в Грассе - тоже. "Окаянные дни" - как будто дневник. Самый обманный жанр - обманывающий, мистифицирующий, игривый. Игра с собою и читателем. Наплакатная маргиналка10.09.1998; Орел
На материалах конференции "Пушкин и Тургенев". Дворянское гнездо, ниже - Пушкарная слобода - Леонид Андреев - его родина. Грязь, разломы-развалы, заборы на-пере-косяк. Так и сто лет назад здесь жили? На перекрестке, лужа, рядом семья у машины. - Здесь были Баргамот и Гараська? Мужчина: - Какая фирма? Вот так нам, филологам. - Девушка, вы знаете Баргамота и Гараську? - Нет. Заседайте дальше на ваших конференциях. * * * Слобода отгорожена от города, спрятана двумя огромными плакатами. На одном - "все вместе к стабильности и благополучию". На другом - фото Лескова в памятнике и тоже - призывное. Н. Н., лесковедка: а там что? Издалека не вижу. Подходит, щурится, упирается очками в буковки - поменьше, на лесковском, возвращается - хи... хи... Подхожу, читаю наплакатную маргиналку: Вы чо, о...ели? Народная резолюция - что на наше филологическое, что на ваше политическое. Жизнь - книга, листает кто-то27.09.1998
Громов М. П. Чехов. М., 1993. (Жизнь замечательных людей) Жизнь как книга (книга как жизнь) - быстро подходит к концу. Живешь - будто ты страница, думаешь, что тебя много: вон сколько всяких значков, строчек, а тебя кто-то быстро-быстро листает. Раз - и именной указатель (содержание-оглавление). Вселенная представлений28.09.1998
Чехов А. П. О любви. Вот и осень. Со всех сторон - серо и мокро. Мы - в овраге, над оврагом - туман. "О любви" - на ночь, как о себе. У Чехова, может быть, - главное: не любовь, а что люди думают о любви, вселенная человеческих представлений о жизни, и как все это окрашивает жизнь и человека. Из культуры ли, из себя ли?1.10.1998
Чехов, Блок. "И, казалось, что еще немного - и решение будет найдено..." - конец "Дамы с собачкой". Блок: "И казалось... радость будет... плакал ребенок...". Все это - из культуры. А где же та капля, что - из себя, и чтобы каплей в культуре? От эры к эпохе (грустные !?)Атаев М. П. Художественная концепция героя в прозе русских писателей Туркменистана.
Ашхабад, 1998. Грустные знаки на полях - восклицательный, вопросительный. "Туркменский народ под руководством первого Президента Т. С. Туркменбаши переживает сегодня новую эру - эпоху исполнения своей святой мечты..." Как больно и грустно за людей - и за тех, кто придумывает мечту, и за тех, кто ее филологически обслуживает, и за тех, кто живет в этой "мечте". Женский итог6.11.1998
Ахматова А. А. Сочинения: В 2 т. М., 1990. Т. 1. Хочешь знать, что такое женщина, - читай Ахматову. Здесь - полнота женской души. Нервы влюбленной молодой женщины, бабье и материнское, трепет любовный, страдания - за детей, за народ... Как всё уживается в женщине - это видно только в итоге судьбы, и в нашей поэзии только Ахматова дала этот женский итог - в своем собр. соч. Красное через красное стекло24. 06. 2000
Розанов В. В. Мимолетное. М., 1994. Пушкин читал Арине Родионовне свои стихи. Я тоже читаю бабушке Вале - цитаты. Бабе Вале верю: она и образованная и широту-доброту, практичность народного восприятия в себе сберегла. - И как? - это я о чем-то из "Мимолетного". Помолчала - подумала. - Да ведь это ни о чем. Помолчала - подумала - это не о Розанове, обо мне - что же мне там понравилось. И верно: ни о чем. Обыденное сознание - в обыденном сознании: красное через красное стекло - ни о чем. ? - "Жертвовать собой ради иллюзии" - ! 2. 01. 2001
Гумилев Л. Н. Этносфера: История людей и история природы. М., 1993. "Все, что доступно познанию, проходит через призму сознания и при фиксации воплощается в творениях рук человека. Людские чувства, являющиеся частью природы внутри человеческих тел, отображены в произведениях искусства и изящной словесности. Как известно, научиться рисовать или сочинять стихи очень трудно. При наличии некоторых способностей ремеслу художника можно научиться, но этого делать не стоит, ибо без творческого озарения перешагнуть границы подражания или копирования невозможно. Однако и такого сочетания мало, так как без упорного стремления к цели, т. е. к завершению творения, ничего создать нельзя: "Искусство требует жертв" от художника, а способность жертвовать собою ради иллюзии - это и есть проявление пассионарности. Но если так, то в каждом оригинальном и прекрасном творении искусства, философии или литературы содержится комбинация из трех элементов: ремесленной работы, мысли и пассионарности художника, "перелившего" часть своей энергии в свое произведение" (с. 328). Вот пример свободного мышления, которому доступно понимание основ творческой деятельности и специфики продукта этой деятельности (кстати, так же - Эйнштейн): чувства - часть природы внутри человека; именно они объективируются в произведении искусства; в продукте творческой деятельности объективируется и энергетика человека (энергемы в тексте - словесные, композиционные, интонационные носители энергетики - это попробовал на примере Гоголя); в другом месте: "Генетическая память пронзает столетия, всплывает в сознании в виде образов, порождающих эмоции..." (с. 20), т. е. эмоции от образов - от генетической памяти? "Жертвовать собой ради иллюзии" - личное. Где-то когда-то не смог (об этом когда-нибудь!). И до сих пор - даже эти записи - как грех, как безделье. * * * "Эта борьба происходит на уровне энергетических импульсов, которые древние именовали "силами"" (с. 344). "Силы" - да: внешние по отношению к человеку (этносфера, ноосфера), внутренние - экзистенциальные. А ноосфера и есть силовые поля, т. е. взаимодействие экзистенциальных сил. Нет, не так: нет деления на внешнее и внутреннее, всё - единое. Нужны другие слова, другой взгляд, как у Гумилева: единство гуманитарного (история) и естественнонаучного (география) знания. Вот это - единство - утеряно нашим европейским сознанием. Ощущение потери, своей ущербности - и как следствие - взгляд на Восток. А если на древних и христианских русичей? Экзистенции (или интенции) - Артсег, но не разработано: что это - экзистенциальные силы. Не выводятся из аналитической философии, но аналитическая психология - претит. Выводятся - из авторологии. Но тогда авторология разрастается во все и всё объемлющую науку, для которой и Бог - первый автор. NB. В этом взгляде перечитать Библию. "...реально существующим фактором системы являются не предметы, а связи между ними..." (с. 23). Значит, объективированные силы, а не "темы", "идеи", "образы". Весь понятийный аппарат литведения - формальный, обозначающий форму, материал. Если учесть, что литведение - это глубокая колея, но нужно не ерзать по ней застрявшим запорожцем, а взяться вчетвером, лучше вшестером, вытащить его на обочину и двинуть по целине. Искусство - выход свободной энергии (с. 31). Это как у Маркса: общество ценится по тому времени, которое оно предоставляет человеку сверх того, что человеку необходимо на труд для жизнеобеспечения. Книжный магазин Ленинки31 01. 2001
Фреге Готтлоб. Логика и логическая семантика. М., 2000. "Когда кто-то признает нечто истинным, он судит, выносит суждение. То, что он признает истинным, есть мысль. Мысль нельзя признать истинной, пока она не постигнута. Любая истинная мысль была истинна еще до того, как она была постигнута каким-то человеком" (с. 375). Фантастика. Вероятно, перевод. Не случайно, Рассел нокаутировал Фреге, сбил ему шейные позвонки, как мне когда-то в молодости ленинградский оболтус в Геленджике. Позже, в студенчестве, бродил по городу, думал: найду, горло разгрызу, если уж кулаком не могу. Не нашел. Так и Фреге, бедный, не нашел. Голова, однако, до сих пор болит. Моя языковая личность15.07.2001
Из беседы с лингвистом. XX век - аналитическая философия, т. е. философия обыденного языка. Это на Западе, - молодцы. А у нас один придумает слово - куча на это слово накинется, изнасилуют групповым образом, каждый возьмет это изнасилованное, изнасилует уже индивидуально, выставит в диссертационной витрине - и кричит: - Караул... смотреть, восхищаться... но не рвать - не нюхать... не насиловать, это - моя языковая личность. Некрасов и тишина18. 06. 2001
Некрасов Н. А. Собр. соч.: В 4 т. - М., 1979. - Т. 1. Ни - не - не - ни... Никогда Некрасов не был для меня никаким революционером-демократом. Просто любящая, сострадающая душа, милостивая, но и осуждающая главный порок: издевательство человека над человеком. Вечное в людях: собрать хаму вокруг себя хамов же - и давить всех остальных, рабов, а самому - рабовладельцем. Не люблю - с детских компаний, когда обижали слабых. И вот - почему-то именно сейчас, из увлеченной Некрасовым юности этого не помню - тишина. ... Я узнаю
Суровость рек, всегда готовых
С грозою выдержать войну,
И ровный шум лесов сосновых,
И деревенек тишину,
И нив широкие размеры...
Храм Божий на горе мелькнул
И детски чистым чувством веры
Внезапно на душу пахнул.
Нет отрицанья, нет сомненья,
И шепчет голос неземной:
Лови минуты умиленья,
Войди с открытой головой! Далее "Размышления у парадного подъезда", "Песня Еремушке" - протест и призыв - да. Но в школе - только это. А тишина? И вторая мысль. Вся русская классика - юношеский порыв, чистота и свежесть ощущений. Иначе: всё классическое - из молодого здорового непосредственного, наивно радостного. И третья мысль. И мое всё - авторологическое - из юности. Ранний Лермонтов (лермонтовская ситуативность) - я в пятнадцать лет: Моя душа, я помню, с детских лет
Чудесного искала...
Как часто силой мысли в краткий час
Я жил века и жизнию иной,
И о земле позабывал... - потому что в десять лет была Кольцо-Гора, внизу - в заходящем солнце - Кисловодск. Тишина - ветер - вечер - одиночество. Или подъем в Долину Роз, когда кажется, что весь мир пахнет розами. И Маяковский - Светить всегда, светить везде
До дней последних донца.
Светить - и никаких гвоздей -
Вот лозунг мой и солнца, - я в шестнадцать лет. "Моцарт и Сальери" - восемнадцать, я и мой друг - тоже гений: Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии! но нет: тогда б не мог
И мир существовать; никто б не стал
Заботиться о нуждах низкой жизни;
Все предались бы вольному искусству. И Фет - на всю жизнь: Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? Но жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем
И в ночь идет, и плачет уходя.
(28 марта 1879) Умирать буду - после "Господи, помилуй!" - вспомню! И умирающим - умирающий имеет право - благословлю этот огонь, живым дарованный. Но я сегодняшний - натыкающийся - на предметы, слова, знаки препинания... широкие размеры нив, огонь плачет - стилистически поправить бы; "чудесного искали" - нет уж, не чудесного - по мне - прекрасного; после златолобости - "Крестьяне! Вы должны быть рады, когда к вам придут продовольственные отряды"? Самое тихое, некрасовски предсмертное, грустное: юный гений, незабвенный мой Луи Ламбер, бальзаковский, не выдержал - молодым ушел в тихую тишину. Заоконный август10.08.2001
Царевококшайск - Москва
Вальехо Сесар. Избранное. М., 1984.
На форзаце и в тетрадке. Ровно - радио - 17:30 - плавно вперед. И плавно остановились. В окне под соседним вагоном - мужчина, вместо ног... Плавно? Я и ты, небо... Если бы между нами ничего не двигалось, не мелькало - ни провода, ни деревья, - мы плыли бы вместе, я - одинокий - и ты - со своими бумажными облаками, светло-серое, гаснущее закатом... На березах - первые желтые гроздья. Какие все мы пыль - человечество. -ОСТЬ - какой солидный суффикс. А на самом деле: человечество = человечек + человечен... Так и - ОСТЬ = члк/ик/чк...чик...чин... Ближе к Волге. Всё просторней, распаханней, привольнее. А домишки человечества так же убоги. Вдруг - гора - вся в человеческих скворечниках. Что с чем сравнивается - у кого? Ассоциативное поле. В купе - парилка. Парнишка - на попытку открыть окно: не надо, дует. У меня: Из окна ходко идущего поезда не надышишься - воздух уносится вдаль. Зеленый дол. Фанерная фабрика. На мосту курить строго запрещено. Сесер Вальехо. Ложная значимость верлибра, стихотворения в прозе, афоризмы, сентенции. Значимость - но - ложная. Удел всех -остей - абстрактных суффиксов. Жизненный факт, образ, ассоциация, метафора - вот и все. Вальехо: изменчивая прелесть. Бунин: горестная прелесть = оксюморон, а то, что "изменчивая" - внутри, как вывод читателя. В России дождь - сквозь солнце. Всю жизнь бы так: Россия - Кисловодск благоуханный. Два порока именологии (К истории создания коллективной монографии "Автор как субъект именующей деятельности. Наименование персонажа в русской литературе")16. 02. 2002. 15:04
Белибердизмы лаборатории аналитической филологии:
В 1000 т. Т. 1. Н.: - Я поняла, как назову главу - Обломовский Платон. Именолог: - Причем тут платон, которого обломали, вот лежу я и смотрю на платон, который на люстре, действительно, обломанный, с одного края, но не могу понять, при чем тут платон! - Может быть, ты смотришь не на Платона, а на плафон? - На него и смотрю, но причем тут этот мой обломанный платон - и наша коллективная монография! * * * Именолог: - И будет у нас Московско-Тартуская школа! С. В.: - А ты у нас будешь, значит, Лотманом! Именолог: - Да, лотманом, который выпьет вина и посадит пароход на мель, а на мели мы еще все вместе выпьем. - Может быть, ты имеешь в виду лоцмана! - Его и имею в виду - лотмана, который выпьет... - Запиши, не забудь - два порока именологии. Первый, когда много курят, второй, когда много думают о разном. - Записал. Где моя чашка!?22.02.2002
Пушкин на пороге XXI века: провинциальный контекст. Арзамас, 2001. Вып. 3. - Она здесь. Я брала. - А зачем? Кто дал право? - А ты со мной утром не разговаривал, так я захотела хоть из твоей чашки попить. Любовь литературоведческая28.02. 2002
Тургенев И. С. Первая любовь // Тургенев И. С. Полное собр. соч.: В 12 т. М., 1981. Т. 6.
Фет А. А. Мои воспоминания. Т. 1. Тема любви у... Тургенев... Фет... Бунин... Куприн... И все это из века в век... на институток, на школьниц... И все возвышенное, трагическое... с целью благородной, воспитывающей... А в жизни? Тургенев - Фету (в воспоминаниях Фета): "Я только тогда блаженствую, когда женщина каблуком наступит мне на шею и вдавит мое лицо носом в грязь" (с. 158). Тема эта, как и всякая, - со всем возвышенным и со всем ничтожным, что есть в нас. Слово - функция молчания6.04.2002
Делёз Ж. Логика смысла. М., 1995. Смыслы - надоели, утомили: призывы, приказы, повеления, недомолвки, неясности. Каждый всю жизнь объясняет себя всем - миру, и умирает непонятым. Вдруг захотелось общения без слов - более естественного, родного душе, легкой свободной мелодии и жеста руки, движения лица. Если бы он говорил даже на каком-нибудь гондураско-загоризонтальном языке, его жесты и лицо говорили бы больше, чем слова. Нам только кажется, что главное в общении - слово. Слово - только информация. Общение, понимание другого - просто рядом, молча, взглядом. Слово - только функция молчания. Именосфера, или Что написано на заборе25. 04. 2002
Пушкин А. С. Собр. соч.: В 10 т. М., 1974. Т. 4. Евгений Онегин. Драматические произведения. Сколько анекдотов за жизнь слышано, а в памяти - два-три. Вот один - и то не анекдот, быль, при свидетелях было. Продавец, среднемолодая симпатичная аккуратная женщина, принимает товар. Экспедитор: - Да что взвешивать? На каждой коробке написано: Сыр, 7 кг. Женщина, спокойно, по-деловому: - На заборе тоже написано х... а подойдешь - ничего нету. Так к популярной надписи женщина добавила свою: "ничего нету". Памятное оставил на заборе и Антон Палыч Чехов: "Как раз против дома тянулся забор, серый, длинный, с гвоздями. "От такого забора убежишь", - думал Гуров, поглядывая то на окна, то на забор". Иван Сергеич Шмелев построил целую эпопею юношеского подглядывания и любовного томления ("Любовная история"). Другой предмет, на котором люди также что-то пишут, - оконное стекло. Татьяна пред окном стояла,
На стекла хладные дыша,
Задумавшись, моя душа,
Прелестным пальчиком писала
На отуманенном стекле
Заветный вензель О да Е. В процессе освоения природно-предметной среды человек определенными знаками маркирует множество элементов этой среды. На заборе написаны не только известные слова, может быть написано не только индивидуальное "ничего нету", но и зрительно не представленное нечто, хотя фактически ориентирующее человека как значение (в пределах словарей) и как содержание (в пределах жизненной ситуации). Забор - проход воспрещен, забор - то, через что нужно перелезать, чтобы своровать яблоки. Окно - то, через что проходит свет, через что смотрят, чтобы увидеть улицу, определить, какая погода. Дверь - то, через что входят и выходят. Стена - то, чем отгораживаются. Каждый человек может посмотреть вокруг себя и задуматься над тем, что ему говорят окружающие его предметы. Так природно-предметная среда существует для человека как невербализированный, но маркированный смыслами мир, как именосфера. Такие же, как я?19.09.2002; Москва
Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920-х годов). М., 2001.
Во время защиты диссертации. Б. Л.: - Там были имена: Тагер, Сучков, Бялик... А эти... Такие же, как я... к сожалению... И по поводу диссертации - "патриотической": - Слышали? - мужик в бане: "Соборность, соборность, а спину потереть некому". НеПС - надпись на асфальте17.11.2002
На стопке литературоведческих книг. Прочитал несколько десятков книг и статей - литведов и литведок. В том числе - статью о художественном мире и мире, в котором мы живем. В статье даже не упоминается В. В. Федоров, его монография "О природе поэтической реальности", а ведь это - чуть ли не единственная серьезная книга по теории литературы за последние 20-40 лет (стиховеды - отдельный разговор, там Гаспаров шороху дает). В какой еще науке так можно: велосипед уже изобрели, а тут снова... да как-то уродливо-уродливо, сикось-накось. И опять - давнишнее: жалость и злость. Если в ряд - плотненько друг к другу - положить все жизни литведов и литведок, затраченные на "художественные миры", "идейно-художественные содержания"... от разлагающихся трупов все вымрет на планете. А казалось бы - так просто: предмет или явление сначала надо описать. Сколько произведений (каких жанров, какой структуры), сколько в них персонажей (каких), сколько ситуаций (каких), сколько конфликтов (каких)... как объективируется восприятие - зрительное, слуховое, обоняние, осязание, вкус... сколько авторских трансфем (каких), сколько знаков авторства... Но повсюду только отдельные подступы. Как у Чехова: все этюды... Лингвистам достаточно взять слово - и тысячу страниц о нем. А тут... Были исключения: формалисты, тартуская школа... И то - начали - и перескочили на культурологию... Отдельные личности были: Бахтин. И то - заглянул в пустыню, ахнул: пустыня - и давай везде опознавательные знаки ставить: это - хронотоп, это - кругозор автора, это - карнавал... А в остальном... Почему? Экая это сволочь, литературно-художественное произведение, - побуждает не исследовать себя, а литературхудожествовать, объективировать в себе бытовое, чувственное, идеологическое. * * * Подружки обидели дочь, когда-то, давно, в ее детстве, так она им - крупными буквами - на асфальте - перед многоэтажкой... Так и я бы - на асфальте современного литведения: Не пи...дите, суки. Маргиналка, или Привет из XIX века30.07.2003
Крупская Н. К. Педагогические сочинения: В 10 т. М., 1957. Т. 1. "Книга оказалась испещренной чьими-то надписями. Так, против места, где говорилось о казни Людовика XVI, было написано: "Вот и с нашим бы так расправиться"" (с. 47). Расправились, и что? - вопрос из XXI века. Опять ты... 30.07.2003
На макете "Маргиналок". Рассказ А. А. - после моего чтения ему маргиналок. Раневская вспоминает: опаздывает на репетицию. Режиссер не доволен. - А я Пушкина видела, во сне. Идет по Цветному бульвару, в крылатке, в цилиндре. Я опаздываю, а он все ближе, такой возвышенный... Совсем рядом. Приподнимает цилиндр... - И что? - И говорит: "Опять ты, старая б..., на репетицию опаздываешь!" Что сказал Бюффон?Бюффон. Сешель. Пушкин. Белинский. Эро де Сешель: "Бюффон сказал по поводу гения поразительные слова, одни из тех слов, в которых целиком проявляется человек: "Гений всего только большая способность к терпению"". Пушкин: ""Гений есть терпение в высочайшей степени", - сказал известный г. Бюффон". Белинский: "Гений не есть, как сказал Бюффон, терпение высочайшей степени, потому что терпение есть добродетель посредственности, бездарности". Философия изнутри13.12.2003
Лычангина Ольга. Мне сладок жар твоих ладоней. Стихи. Йошкар-Ола, 1993. Мама, я пока не родился, у тебя в животике жил? Я там ничего не видел, только твою еду. Мама, когда люди женятся, у них потом дети родятся? А вы еще раз с папой поженитесь, чтобы у меня сестренка родилась. Как я постигал теорию относительности27.01.2004
Артсег. Симпозиумы Евгения Васильевича - философа и Евгения Петровича - не-философа.
Йошкар-Ола, 2002. Смотрел-смотрел Игорь Петрович на стекло ходко идущего поезда и видел, как луна то обгоняет лампочку, освещающую купе, то отстает, и подумал: как это не надоело луне то обгонять электрическую лампочку, то отставать? И решил он спросить луну, не надоело ли ей? И спросил. Луна посмотрела на него, как на не далеко умного человека, и сказала, что это лампочка бежит и то обгоняет ее, луну, то отстает. Так лучше бы он, Игорь Петрович, спросил лампочку. Игорь Петрович спросил лампочку, не надоело ли ей? Лампочка посмотрела на Игоря Петровича, как на совсем не далеко умного человека, и сказала, что это поезд... Лучше бы он спросил поезд... Тогда Игорь Петрович подумал, как на него посмотрит своим воловьим взглядом этот поезд - динозавр, и не стал ничего спрашивать, а лег спать. Приснился ему Альберт Эйнштейн, который то обгонял луну, то бежал рядом с поездом, то отставал от электрической лампочки. После этого сна Игорь Петрович понял, что он понял абсолютно всю теорию относительности. Как я удостоверялся27.01.2004
Артсег. Симпозиумы Евгения Васильевича - философа и Евгения Петровича - не-философа.
Йошкар-Ола, 2002. Решил Игорь Петрович стать доктором наук. И стал. Пришел он на первый этаж нужного ему заведения в удостоверительный кабинет и сказал: - Корова Борисовна, а не удостоверите ли вы меня удостоверением в том, что я стал доктором наук. - М-у-у-... достоверю, - сказала Корова Борисовна, - но... сначала вам, Игорь Петрович, надо пробежать мимо меня сто стометровок. Вы бегайте, а я буду ржать. - С удовольствием, - сказал Игорь Петрович. - Бегать трусцой мне даже врачи советуют. Но зачем же вы, Корова Борисовна, будете ржать, ведь вы - корова, вам бы му-ы-ы... мычать приличнее. - Так-то оно так, - сказала Корова Борисовна, - только мне с моим низшим средним образованием начальство велит научиться ржать по самому высшему образованию, а я это могу делать только тогда, когда мужики мимо меня стометровки бегают, виляя задом. - Хорошая вы женщина, - сказал Игорь Петрович. - Все у вас с вашим коровьим му-у-у-... юмором. И побежал. Не успел он пробежать десяток стометровок по первому этажу - от мужского сортира до женского, как ржание прекратилось и послышалось хриплое петушиное клёконье. Заглянул Игорь Петрович в удостоверительный кабинет и увидел, что на месте Коровы Борисовны сидит Боров Борисович и собирается выдавить из себя звук орла. - Боров Борисович, - спросил Игорь Петрович, - а не могли бы вы... - Могу, - сказал Боров Борисович, - только мне начальство велит... Так что ползи... Но врачи не говорили Игорю Петровичу, что ему полезно ползать, поэтому он пошел на третий этаж в свой антиудостоверительный кабинет и антиудостоверил себя сам. Как я сочинял новую науку27.01.2004
Артсег. Симпозиумы Евгения Васильевича - философа и Евгения Петровича - не-философа.
Йошкар-Ола, 2002. Игорь Петрович всегда думал, что он - Игорь Нега, вдруг ему Евгений Васильевич и Евгений Петрович, два его закадычных друга, сказали, что он - не Игорь Нега, а просто - нэгр. Пришел Игорь Нега к женщине, раздел ее совсем и поставил у зеркала. Разделся сам и себя поставил у зеркала и спросил женщину: - Разве я нэгр? Женщина долго смотрела в зеркало - то на себя верхнюю, то на Игоря Нега нижнего - и сказала, что надо выключить свет, иначе эту проблему не решить. Утром на прощание женщина шепнула Игорю Петровичу: - Ты не нэгр, ты лучше, ты - мАвр. Игорь Петрович пошел к Евгению Васильевичу и Евгению Петровичу и гордо заявил им: - Я не нэгр, я лучше, я - мАвр. Евгений Васильевич и Евгений Петрович третьи сутки пили пиво маленькими глоточками и потому были страшно упрямы. - Да, - сказали они, - ты не нэгр и не мАвр, ты хуже - именолог. И они - все трое - сели пить пиво, запивая водкой, маленькими глоточками. А Игорь Петрович в это время сочинил новую науку - именологию. "Камчатка"4.04. 2004
Панаев И. И. Сочинения. М., 1987. Сколько насочиняли писатели своих литературных языков! У народа - просто речь, а у писателя - обработанный, литературный, облагороженный язык. Какая-то есть в этом выдумка - и писательская, и наша, филологическая. Из века в век: мужчина - хозяин, сам, кормилец, сударь, батюшка, кавалер, в ласковом обращении - ангел, сокровище, друг, голубчик; женщина - матушка, сударыня, хозяюшка, молодица, няня, Ильинична, бабушка, старуха, модница, невестушка, мастерица. И нематерно (матерно - само собой) как мы ругаться-обзываться прекрасно можем: вислоухий осел, анафемская рожа, деревенский дурак, шут гороховый, разбойник, скряга, гнусный старичишка, проклятый грешник, греховодник, злодейка, лгунья, штучка, сущая баба (это уже о мужчине), старая хрычовка. Все это я от моей бабки Поли слышал, рождения восьмидесятых годов позапрошлого века, а она, видимо, от своей бабки - тоже позапрошлого, вот и выходит: здравствуй, бабушка, века из шестнадцатого, давай покалякаем, небось, поймем друг друга. Главное это - из века в век. Где сидели мы учениками? Где сидят наши ученики, если на последние парты утекли? На "камчатке", конечно. Все смыслы этой "камчатки" налицо: и подальше от учителя, и урок не приготовил, и поговорить с соседом можно, и о своем подумать... "С этой минуты он перестал быть новичком и даже обратил на себя лестное внимание тех из своих товарищей, которые по два или три года сидели в одном классе на задней скамейке, называющейся Камчаткою, и занимались деланием хлопушек, орлянкою и другими невинными играми" (с. 255-356), а мы играли в крестики-нолики. Разные века, а смысловое поле едино. И все в одном слове, словом едины. У Панаева еще хорошо: дочь бедных, но благородных родителей; помещик семи душ... Вот тебе и писатель "второго ряда" (с камчатки), а по тому, как запечатлел народный язык (а не свой литературный) - ряда первого. Дневникатор4.04.2004
Пришвин М. М. Дневники. 1926-1927.М., 2003. Человек, пишущий дневники, - кто он? Субъект дневниковой деятельности? Дневни... катор? Чушь, конечно, но обозвать этого голубчика как-то надо: особо крутит словом, что хочет - то, в принципе, и делает. "Ремизов открытый романтик, но так как наше время чурается романтизма, то для балансу тащит Алексей Михайлович при своей Прекрасной Даме черта на веревке, без черта в наше время нельзя говорить о Прекрасной Даме. Горький такой же романтик, но уже не черта тащит для балансу, а просто какую-то угрюмую сволочь, и притом вполне естественную. Ремизов трудно и неохотно читается, потому что черт мистичен, не всякий человек может взять его взаправду, не у всякого и любителя чертей найдется готовое расположение духа беседовать о них. Но сволочь естественная всем очевидна, и потому Горький читается охотно и всеми" (с. 7). Поди пойми - о чем идет речь. Можно, конечно, прокомментировать. Но для меня, читателя, есть вот высказывание, да еще такое красивое и вроде бы скрывающее в себе что-то важное, но почему я должен становиться субъектом комментаторской деятельности? Прочитал, понял-не понял - и дальше. В художественной вещи или публицистической такого себе не позволишь. А в дневнике - как хочу, так и ворочу. Погода в дневнике тоже хороша: а взял да и записал (солнечно-пасмурно...). Зачем? А так, мне это нравится, это - часть моей жизни. Не хочешь - не читай, читатель. И вообще: тебя, дорогого, вроде бы и нет, ведь записи эти публикуются после моей смерти, ты - подсматриватель-подглядыватель. Я для собственной души писал, на пенсию, думаю, выйду, дай прошлое вспомню, а ты откуда взялся? Зачем суешь свой нос? Зачем лезешь с немытой харей? Э... не совсем так, читатель всегда подразумевается. Поэтому положение писателя-дневникатора - самое ложное, хитрое: и вроде бы с читателем, и вроде бы без читателя, и вроде бы о себе, открыто, нате... правды обо мне захотели, сволочи, личную жизнь мою вам подавай, мое сокровенное, нате... и вроде бы не о себе. Последнее - раз - и в третьем лице: "Вот какие есть люди: встретил женщину, которая отказалась выйти за него, он берет в поле первую бабу, делает ее женой и потом всю жизнь, занимаясь охотой, путешествует и философствует, старается в этих радостях скрыть свое горе" (с. 10). Хоть и от третьего лица - а явно же о себе. Зачем же лицо менять? Сегодня у Димы, сына меньшого... Зачем пояснил, кто такой Дима: а лучше самому, все равно потом комментаторы пояснят. Сегодня у Димы (сына), в стихе: "С трибуны моего лица..." Хорошо, только пока писал, забыл, в какой связи с предыдущим вспомнилось. Как-то раз... встречаю Евтушенко28.04.2004
Евтушенко Е. Ягодные места. Как-то раз иду к Дому литераторов, встречаю Евтушенко, Евгения. Привет-привет. - Ты что вчера на встречу с М. Ж. не пришел? - Да шел уже, - говорит, - денег, на бутылку пива нет, а тут лежит, такой полненький, набитый до отказу... кошелек. Схватил - и скорее в карман. Оглядываюсь - никого. Прямо в кармане открыл и пальцами внутрь, мягко. Вытащил руку... Ну что-что? Ясно, что... дерьмо... Пришлось возвращаться, пиджак в химчистку отдавать. Вспомнилось, из детства, шутили так пацаны на улице. И еще вспомнилось, из Евтушенко: Я - кошелек, лежу я на дороге... Как-то раз... встречаю Бунина28.04.2004
Бунин И. А. Темные аллеи. Как-то раз иду по Парижу, встречаю Бунина, Ивана. И говорю: - Иван Алексеевич, что-то любви хочется. - Э... - говорит он, - этого всем хочется. Мне вот как очень сильно захочется, так я сажусь за письменный стол и "Темные аллеи" пишу. А ты что делаешь, когда хочется? - И я... "Темные аллеи" читаю... Послесловие. Как-то раз... встречаю Игоря Негу27.05.2004
Горький А. М. Мой спутник. Как-то раз иду по Москве, встречаю Негу, Игоря - под ручку с Ирьей Рантой. И говорю: - Игорь, а хорош же ты, табурет моржовый... - Это как? - удивляется Игорь Нега. - А пошто ты с чужой бабой под ручку гуляешь? - Да нешто она твоя? - А то чья же? Кто ее выдумал? - Может быть, выдумал и ты, - нагло так говорит Игорь Нега, - а вот под ручку с ней гуляю я. -Так-то, еретик проклятый, - говорит Ирья Ранта. - Эт почему же? - удивляюсь я. - А потому, дьявол, что запрещаешь парню женский пол любить! Пришел я домой и в рукописях отрезал весь ее портрет ниже пояса. Теперь Игорь Нега гуляет с авоськой, из которой торчит что-то... растрепанной капустой, что выше пояса. Солнце безымянных дней01.06.2004. ВТ . Усадьба Карповка
На коробке чая "Принцесса Нури: Букет" Какие ж они безымянные, если
каждый день поименован:
первое июня - начало
(новой жизни: преодоление себя),
второе июня - среда
(пусть так: середина жизни,
хотя недавно кукнула кукушка... пять раз),
четверг - игра-в-
(я - лекционный, институтский, словесный),
пятница - как один день
(вместе с четвергом: я - служивый),
суббота и воскресенье...
я - солнце безымянных дней.
Утро, в бочке - лед из скважины,
ах... ионит тело, душу...
И чай: принцесса Нури.
Принц-есса, та, которая при принце.
А принц?
Если при- - будто приставка,
остается несуразное: -нц- -
вот и весь принц. Зато она - букет - обонятельное сравнение. Мужчины любят носом.
То роза - "благоухает",
то ночная фиалка - "смердит".
Так и в мужчине: то любовь, то ненависть.
И даже не "то", а вместе, одновременно.
Солнце безымянных дней,
какой будет моя последняя строка?02.06.2004 Хорошо тебе, солнце безымянных дней:
Светишь, жаришь, поешь соловьями,
безумствуешь комарами и мошкарой... В России дождь02.06.2004. СР
Ремизов А. М. Пруд // Ремизов А. М. Собр. соч. М., 2000. Т. 1. Просто хороший пасмурный дождь. Летом и дождь - наслаждение. Утром книжки (мои, поласкал, погладил): Шмелев, Чехов, второе издание Словаря авторологических терминов. Читает, оказывается, народ и псевдонимное мое - Игоря Негу. Августа (библиотекарь) читает "Августу" (рассказ). Днем - Ремизов со своим примитивным ноуменальным миром, в котором то мара марит, то плямка плямкает. Вечером: он, единственный - Пушкин... "Моцарт и Сальери". И по радиоприемнику (подарок друга), - "Реквием" Моцарта. Когда бы все так чувствовали силу
Гармонии... И к ночи - автор как субъект рефлексирующей деятельности... Хорошо, когда лето - и в России дождь... Кампанелло - червь подлый24.06.2004. ЧТ
Влюбленный путник: Западная поэзия в переводах Алексея Парина. М., 2004. С. 9. "Мы - черви подлые, и низость в нашем нраве". Врешь, хоть ты и Кампанелло. Это у тебя - вообще, метафора, иносказание, аллегория, гипербола... А вот прочитай-перечитай жизнь йеху (Свифта), почувствуй, что ты - йеху. И как йеху посмотри на мир. И как йеху все увидь и оцени. Какими тебе представятся "благородные" лошади? Надменными, подлыми, уродливыми нейеху, - кичливый род лошадиный. Стерва26.06.2004. СБ
Влюбленный путник: Западная поэзия в переводах Алексея Парина. М., 2004. Тьфу, мой муж, к чему твой пыл?
Есть дружок.
Благороден он и мил.
(Адам де ла Аль) Мать ночью - через стену - слышит: сын просит у жены жениного поведения. А та ему капризно, нагло: - Не приставай. И он, тюфяк, усмиряется. Вот, не девочкой взял... Шепчет - с любовной ненавистью чувствуя спину мужа: - Да в наше бы время... откажи мужику. Он из тебя котлету сделает, а потом все равно... (улыбается) вы_любит. Стерва. Захотела - подлетела14.09.2004. Москва - Махачкала
Юрий Поляков. Плотские повести. М., 2004. Поезд: Москва - мне в Астрахань. Напротив женщина - Мила - Тамила, разрешила почитать - Полякова. Сначала вроде бы ничего, что-то делает со словом, но потом.... Вспомнилось по TV: замуж захотела - вот и подлетела. Милый Розанов, видел бы ты - слышал бы ты это: не журнальчик, не газетка с вашими дореволюционными тиражами - на всю страну, в каждую деревню: замуж захотела - вот и подлетела. С подтекстом вполне уличным, подзаборным: мой черный чемодан - кому хочу, тому и дам. "Ни у одного Штирлица не бывает таких честных глаз, как у гульнувшей бабы!" (с. 21). "Талант как взятка. Нужно еще уметь всучить..." (с. 26). "У женской красоты срок годности недолгий, как у йогуртов" (с. 28). "Ты чем думаешь: головой или выменем?" (с. 29). "Нет, ты тоже дура в собственном соку" (с. 30). И так далее. Выписал три страницы, пригодится. Писатель скажет: сволочь, пользуется, а нет, чтобы похвалить. Да, такие уж мы... Простенько, но со вкусом28.09.2004. Москва
Егоров О. Г. Русский литературный дневник XIX века.
История и теория жанра: Исследование. - М., 2003. Простенько, но как складно и ладно. Читаю, в метро, дома, опять в метро, ждя кого-то. Теория, конечно, мелковата, но история дана. Порадовал Олег Георгиевич, спасибо. Додумался, что надо как-то обозвать субъекта дневниковой деятельности! Но назвал неудачно: дневниковед. Дневниковед - это тот, кто что-то ведает, ведает о дневнике. У меня в словаре: тот, кто ведет дневник - дневникатор - тоже плохо. Но по смыслу - точнее. И еще маленькое хи-хи: в аннотации - "использованы фундаментальные открытия аналитической психологии" - это уж, сударь, кэфээновская (к.ф. н.) самонадеянность. Но хорошо главное: вплотную подошел к автору дневника как субъекту деятельности. * * * На свободных местах книги. Один шаг осталось сделать: разобраться литведам (литведки не в счет, они - украшение жизни литведов)... разобраться в себе и в писателях-поэтах-драматургах - как субъектах деятельности. Вот умру - не успею закончить (или надоест), так и будете еще лет сто холостятничать мыслью (в смысле вхолостую, а не холостяки). Дать каждому литведу по литведке - для вдохновения, чтобы плодоносили аналитически и авторологически. За шуткой см. серьезное: от земного притяжения не оторваться, так и в науке - несколько идей: в педагогике и дидактике - поставь учащегося в положение субъекта деятельности, вот и пойдет выработка самостоятельности, "навыков и умений"; посади литведа голой попкой на сковородку (раскаленную, конечно) - он вмиг додумается до классификации субъектов литературно-художественной и филолого-логической деятельности. * * * Дневник - попытка человека разгадать главную загадку жизни, - самого себя. Только то, что завершено, может быть осмыслено. Поэтому не понимаешь себя в текучести и незавершенности жизни. Бахтин это изобразил. В 50 лет пытаешься хоть часть себя завершить - пишешь маргиналки. * * * "Дневниковый жанр выработал группу приемов создания образа" (с. 102). Вот и всё - сели, в лужу натурфицированного мышления: да не жанр выработал, а субъект деятельности. * * * Почему умерла Ирья Ранта (любовница поэта Антуана Ривье)? Чтобы умереть, надо умереть в чьей-нибудь душе. * * * Вспомнилось - на каком-то совете, защита диссертации, профессор - профессору: Тебя процитировали? Дескать, ну и голосуй - и пойдем коньяк пить. Цитаты - особая структура. Надо их выстраивать так, 1) чтобы читатель мог воспринять их как нечто цельное, 2) чтобы цитаты ярко характеризовали автора, отражали то главное, что он вносит в науку, 3) чтобы их можно было вообще не читать, а значит, они должны быть графически выделены. Великие сплетники... Островский...30.09.2004
Островский А. Н. Гроза // Островский А. Н. Избранные пьесы: В 2 т. М., 1972. Т. 2.
Вяземский П. А. Записные книжки. М., 1992. Сплетни. Это еще ладно: все-таки благозвучие: тонкие и-и-и. Но сплетня - как сопля, с каким-то колеблющимся ударением: не то на -е, не то на -я. Мерзко. Слово своей формой выразило мерзость явления. Для чего людям дано слово? Чтобы сплетни распускать. Распускать? Распускают и слюни. Сплетни, сопли, слюни - в распущенном состоянии - все это отходы человеческого гниения. * * * А если драма? И ты - Драма Тург? Тут сам, как говорится, Бог велел: собирай мужиков на берегу Волги, пусть всему городу Калинову косточки промоют. - Уж такого-то ругателя, как у нас Савел Прокофьич, поискать еще! Ни за что человека оборвет. - Пронзительный мужик! - Хороша тоже и Кабаниха. - Вот еще про семейную жизнь хотел я вам, сударь, рассказать; да когда-нибудь в другое время. А тоже есть что послушать. * * * Драма Тургу другого времени не надо, он на то и Драма Тург, чтобы эту обыденную жизнь выразить в обыденном осплетненном - ослепленном сплетней - слове. * * * Сплетни - естественный и постоянный элемент обыденной жизни человека. Если литературное произведение - "картина жизни", то обязательно вбирает в себя и сплетни, "облагороженно" называемые писателем или критиком-исследователем "анекдотом", "рассказом очевидца", "рассказом кстати". Как воплощается одно явление в трех сопредельных сознаниях: обыденном, художественном и филологическом? * * * Хорошо у Вяземского: "Соберите все глупые сплетни, сказки, и не сплетни, и не сказки, которые распускались и распускаются по Москве на улицах и в домах по поводу холеры и нынешних обстоятельствах. Выйдет хроника прелюбопытная. По гулу, доходящему до нас, догадываюсь, что их тьма в Москве, где пар от них так столбом и стоит: хоть ножом режь. Сказано: "литература является выражением общества", а еще более сплетня..." (с. 306). Семиотический роман - Иллюзия и реальность23.11.2004. ВТ
На цитате из письма Т. Б. "Я иду по ковру, вы идёте пока врёте, мы идем пока врём..." Э... а я-то думал, что есть мой "Протокол чужого одиночества", так ведь это мой семиотический роман. Иллюзия № 1 Он стоит на сцене и говорит то, что должен говорить. Я сижу в зале и слушаю то, что он говорит то, что должен говорить. Все сидящие в зале сидят и слушают то, что он говорит то, что должен говорить. Иллюзия № 2 Я сижу в зале и слушаю то, что он говорит то, что должен говорить, и думаю, что он лжет. Все сидящие в зале сидят и слушают то, что он говорит то, что должен говорить, и думают, что он лжет. Он стоит на сцене и говорит то, что должен говорить, и думает, что он лжет. Иллюзия № 3 Все сидящие в зале сидят и слушают то, что он говорит то, что должен говорить, и думает, что он лжет, и всё принимают как должное. Он стоит на сцене и говорит то, что должен говорить, и думает, что он лжет, и всё принимает как должное. Я сижу в зале и слушаю то, что он говорит то, что должен говорить, и думаю, что он лжет, и всё принимаю как должное. Таков "фантасмагорический статус объективного мира". 1 сентября 1986 (о. Шап) - ноябрь 2004 г. - 30 лет, а вчера собрание - всем явиться: пред-пре-предпре-зи-дента выбирать (полуоткрытым голо-со-ванием) - да: фантасмагорический... что предпредзента, что голым ванием... Семиотический роман - Человек, который знает всё23.11.2004. ВТ
На tabula rasa моей памяти. Я бежал трусцой невдалеке от инфаркта.
И он бежал рядом:
что делаете, - докладывайте.
Бегу трусцой от инфаркта.
Я сидел у обрыва и любовался закатом.
И он сидел рядом:
чем любуетесь, - докладывайте.
Обрывом - полями - закатом.
Я спал, и мне снился человек,
который знает всё.
И он спал рядом:
что снится, - докладывайте.
Человек, который знает всё.
27 августа 1987 Семиотический роман - Эпоха переваривания23.11.2004. ВТ
На черновике своей статьи "Поэтика онтологической ситуации (Л. Н. Толстой, "Война и мир")". Между - да сколько можно поэтикничать - между! - хлебом и зрелищами... О Толстом же надо толсто, поконгениальничать всласть. Новая знакомая, ночная женщина (это я ей письма ночами пишу) - Т. Б.: "И тема интересная, и материала много, но вот внутреннего времени для "переваривания" и "письменного высказывания" - "а дзуськы", как говорят украинцы... Потому и Вам "толсто" писать о Толстом сложно, откуда ж конгениальности взяться, если крестьян в личном пользовании нет, а напротив, всяк норовит сделать из тебя своего крестьянина... Чтобы ненавидеть роскошь, надо поначалу ею хоть немножко попользоваться - иначе откуда знать, как именно её ненавидеть?" Эх, хорошо, эх, порадовала, эх, искорка ночная, - молодец, да с таким стилем она сама маргиналок сто корзин в полчаса наберет: дайте интеллигенции... эпоху - для переваривания! Быстро, а то хуже будет... А я б свозил ее на грибное место: куда ни глянь - белый гриб. Привезли бы машину, жене и теще - чистить, варить, сушить, консервировать, а мы бы опять всю ночь... маргинальничали, семиотничали, культурничали... А утром я б отправил ее с крыши моей Петропавловской крепости (образ затвора, в котором романы пишутся) - на самолете домой - с зеленой лампой, полной грибов. (Это она в поездку за грибами лампу взяла, с абажуром, в абажур и засовывала грибочки). Не совсем маргиналка Опять я буду виноват25.11.2004. ЧТ
Шмид В. Нарратология. - М., 2003; Теория литературы: Учебник: В 2 т. / Под ред. Н. Д. Тамарченко / Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпа, С. Н. Бронштейн. - М., 2004;
Тамарченко Н. Д. Теоретическая поэтика: понятия и определения: Хрестоматия.- М., 2001. Пошел на кухню - чай пить с известными наррараторами. Вот говорил я вам, литведам и литведкам: будете так сидеть, перебирая свои жанры и стили, традиции и новаторство и миры художественные, - придет Годо - вторичной знаковой системой: научно-концептуальный, учебно-многотомный, словарно-многоязыкий, с литературой как родом деятельности, с дискурсом в мощной длани... и сдует вас... с подоконника... Чай горячий, а мерзну. Похолодало, дует из окна, так и не заклеил вовремя. Пошел в кабинет, взял гостей в подмышку - согреть. Там беседу продолжили. Жена, - добрая, робкая, безответная - мама Саня моя, - звонит, и с такой креативной реальностью в голосе... - А я тебе... изменила. И слышу, плачет, всхлипы чуть сдерживает, а в голосе: вот какая ты сволочь, вот до чего меня довел... Ну жизнь наша... Мужик сбегает налево - и тихо-крыто, и доволен, и улыбочка в глазах, и мурлыканье в усищах... А тут... вот до чего довел женщину своими коммуникативными стратегиями... ни внимания, ни заботы о семье, ни денег, мусора не вынесет, посуду после себя и своих друзей-забулдыг диегетических не помоет... Вечером утепляюсь - тыкаю дырки ваткой, заклеиваю белым скотчем, жмусь на подоконнике... Приходит, расстроенная... Приземистая, полненькая, одни глаза на метр шестьдесят от пола... красные, в слезах, страдальческие... - А... испугался, сразу за хозяйство... - Так ведь дует. Надует тебе, опять я буду виноват... |
